Не с неба ангелы. Интервью с членом СП ДНР Ириной Горбань

Если верно говорят, что время измеряется памятью, то сегодня в свете нынешних событий в Донбассе вдвойне важно не упустить ни одной секунды. Застолбить, записать, запечатлеть, чтобы сохранить образы тех, кого уже нет рядом с нами, чтобы память о них не угасла, как «в костре потухший уголек». Именно для этого Министерство информации Донецкой Народной Республики запустило три уникальных проекта – «Украина нас убивает», «Белые журавли» и «Трибунал».

Три программы, три банка данных – о тех, чьи жизни забрала война, и тех, чьими руками она это сделала. А память на всех одна. Хотя, нет, неверно. Память, оказывается, бывает разной. Циклы «Украина нас убивает» и «Белые журавли» – это память светлая. Она о погибших и раненных на войне детях и воинах. А «Трибунал» – память горькая, темная. Но и она имеет право быть. Донбасс поименно должен знать тех, кто направил на него оружие, кто бомбил его города и убивал его сыновей. Чтобы привлечь к ответу и воздать по заслугам.

– Так получилось, что, еще не зная о готовящемся Министерством информации проекте, я начала работать над ним, – рассказывает макеевчанка Ирина Горбань, член Союза писателей ДНР, а с недавнего времени и России. – Было ли это, говоря высоким штилем, веление сердца или веление того же времени, не знаю. Знаю другое: человек, взявший в руки перо, не может оставаться в стороне от судьбы родного края.

Мой хороший знакомый из ополченцев как-то попросил написать о погибших друзьях из его подразделения. Очень ему хотелось оставить по ним память. Так родились два рассказа: «Позывной «Лебедь» и «Чиж». Рассказы заметили. Стали поступать новые просьбы, на которые нельзя было не откликнуться. Но не хватало системности, какой-то общей цели, общей направленности. Их и дали мне программы, объявленные Мининформом Республики.

Впрягаясь в эту работу, понимали ли Вы тогда, какую тяжелую ношу взваливаете на себя?

Пожалуй, только теоретически. На меня обрушилась такая лавина горя и печали, что ни спрятаться от них было, ни скрыться. Сначала крепилась, потом брала с собой валидол. Когда беседы заканчивались, и мои герои уходили, унося свое горе с собой, по-бабьи плакала…

И при этом ни одной паузы, ни одного выходного за два года…

Нет, почему же, были два выходных: один провела у кардиолога, другой просто дома. На выходные и паузы я просто не имею права: люди ждут, они должны знать, что никто не забыт. Это и есть мое утоление печали, тем более что для своих собеседников я стала своей, членом их семей. Они пишут мне, звонят, следят за моим творчеством. Помню, пригласили на открытие памятника в Ханжонково, есть такой поселочек под Макеевкой. И там, когда раздались автоматные выстрелы салюта, я сорвалась: так эти выстрелы подействовали на меня.

Говорят, у Вас свой особый способ брать материал…

А я в привычном представлении работы журналиста и не беру его. Слава Богу, у меня есть прекрасная помощница, начальник отдела социально-информационных проектов Мининформа Наталья Телегина… Интервью у наших героев берет она. Умело, терпеливо, чтобы нечаянно не разворошить боль, щадяще, иногда долго подводя собеседника к тому или иному вопросу.

Я просто сижу в сторонке, по старинке пользуясь только записной книжкой, в которой остаются подчеркнутыми те или иные слова, детали. Потом, когда беседа заканчивается, я подсаживаюсь к герою, иногда беру его за руку, и мы еще раз возвращаемся к тому, что мне хотелось для себя прояснить.

Я читал написанное вами, и вот что поразило: фразы простые, от земли, никаких всхлипов и тем более литературных изысков и приемов, когда автору так и хочется на чем-то остановиться особо… Помните, у Вас есть эпизод, когда окровавленная после обстрела женщина несет спасенного из-под завалов ребенка к скорой помощи, не чувствуя, что у самой серьезное ранение…

Ну вот что тут добавить, какими словами еще описать… Любое сравнение, например с горловской Мадонной, все-таки ограничено, простота – бездонна и лаконична. Тут просто вовремя нужно поставить точку, даже если тебе хочется сказать еще очень и очень много. Поставить точку, не заботясь о том, что это получилось по жанру, – очерк, зарисовка, эссе.

Я так понимаю, что пока это только заготовки к будущим рассказам, повестям, а может быть, и романам…

Большое, оно ведь видится на расстоянии. Большая проза о Великой Отечественной войне написана после войны, когда появилась возможность остановиться, оглянуться, обдумать и взяться за перо. А сейчас нужно спешить записать время, не упустив ни одной детали…

А что Вас в этих беседах особенно поразило?

Именно эти детали. Их множество, и каждая ранит как осколок. Вот подросток прячет руки, потому что у него нет пальцев, вот рассказ о ребенке, который искал на полянке грибы, а нашел запал. Слава Богу, остался жив, но теперь всю жизнь будет бояться и полян и елок. У одного обезноженного мальчика я спросила о его заветной мечте и знаете, что он мне ответил? Говорит: «Побегать хочу».

Многие не могут читать мои записи – ревут навзрыд, а ведь я ничего не придумала.

А были случаи, когда люди отказывались от встреч?

Были, и я их понимаю. Это когда в горле ком, когда слова ни произнести, ни вымолвить. Такие встречи мы просто откладываем. Пусть горе отступит, притупится, рана затянется.

Ирина, у Вас за последние два года появилась своя статистика: с родными и друзьями ополченцев Вы встречались более восьмидесяти раз, с родителями погибших и раненых детей более ста, с раненными солдатами – тридцать раз. Тут одного блокнота явно не хватит, а как это в одном сердце помещается?

Знаете, мне кажется, если бы я была мужчиной, я не выдержала бы. Женское же сердце на то и женское, чтобы обнять всех. Жалко только, заслонить нельзя, но ведь любить и жалеть – это тоже немало. Кстати, исстари эти понятия у нас не разделялись: жалеет – значит, любит.

Знаю, в рамках программы «Украина нас убивает» у Вас есть особый проект «Ангелы»…

Ангелы не с неба. Все они наши. У меня была мечта выпустить книгу о погибших детях войны. Готовится также сборник о раненых детях. Мы хотим, чтобы о них знали не только в нашей Республике, на Украине, но и во всем мире, поэтому рассказы сейчас переводятся на английский язык. Они практически готовы к публикации, остались последние штрихи.

Появляются все новые и новые материалы. В рамках проекта «Ангелы» Мининформ провел митинг «Они не услышат школьный звонок», создал более шестидесяти короткометражных фильмов, организовал немало других акций, встреч, уроков ради одного – чтобы знали и помнили. Знали и помнили. В народе говорят, у кого память крепкая, для того разлуки нет.
Дай Бог памяти, говорим мы, дай Бог памяти…

Николай Корсунь. "Донецк Вечерний"